Pulse.Mail

Яндекс.Дзен

Google.News

Фото: предоставлено из личного архива Андрея Калугина

Откровения фронтового священника. Иерей Андрей Калугин из Надыма

Фото: Maximov Denis / shutterstock.com / Fotodom

Надымская нефтегазоразведочная экспедиция. Так рождались грандиозные проекты

Фото: SERGEY KRASNOSHCHOKOV/Shutterstock/ФОТОДОМ

Фото: Sergey Krasnoshchokov / shutterstock.com / Fotodom

Берег Беринга — суровые и прекрасные Командорские острова

Фото: из архива «Ямал-Медиа»

О любимой Аксарочке: история северянки

Фото: из архива Исмагила Газизова

<div class="content-lead">Решение поехать к землякам-мусульманам, принимающим участие в специальной военной операции, у имама надымской мечети Исмагил-хазрата созрело сразу после начала СВО: «Во-первых, чтобы поддержать ребят, во-вторых, показать, что мы едины. Мусульмане Ямала так же, как наши бабушки и дедушки во время Великой Отечественной войны, сегодня вместе со своей страной».</div><p>Молодой Исмагил свою жизненную дорогу искал недолго. Бабушка с дедушкой, глубоко верующие люди, с детства приучали внука к вере, и после школы он поступил в Октябрьское медресе «Нуруль Ислам». После учёбы начал служение в мечети татарстанской деревушки Тумбарла. И уже оттуда в 2006 году вполне опытным священнослужителем приехал в северный город Надым, где за два года до этого построили мечеть.</p><p>В Надым многие приезжают в поисках лучшей доли, а о духовном задумываются лишь в преклонном возрасте, когда приходит пора возвращаться на Большую землю. Такова специфика северных городов.</p><p>– И всё же люди в Татарстане и на Крайнем Севере ничем друг от друга не отличаются, — уверен Исмагил-хазрат. — Есть верующие и есть неверующие. Чтобы быть верующим, нужны убеждения. Человек сам должен прийти к вере. Мы ведь не заставляем, а убеждаем и объясняем.</p><p>Имам учит и наставляет на путь истинный — в этом его задача. Конечно, в 1990-х и в начале нулевых годов было трудно — после семидесяти лет гонений на веру. Но справились. Спасибо предкам, сохранившим в душе ислам, а вместе с ним и сам народ, говорит собеседник, ведь это основа национальной культуры и традиций. Народы, отказавшиеся от веры предков, исчезли или растворились в других нациях, свою веру сохранивших.</p><p>– Когда приехал, народу мало в мечеть ходило, — вспоминает имам. — А сейчас мест не хватает на пятничной молитве. Молодёжи много. Сегодня своих детей приводят те, что пятнадцать лет назад мальчишками в мечеть ходили. Семьями приходят.</p><p>Исмагил-хазрат очень рад этому.</p><div class="content-new-image"><img alt="pic" src="https://854220.selcdn.ru/yamalnews/e5328af0-65b.webp" style="width:100%" height="223" width="398"/><div class="content-image_child">Исмагил-хазрат почти двадцать лет живёт в Надыме. За эти годы количество прихожан мечети увеличилось. Фото: из архива Исмагила Газизова</div></div><h2>«Всегда рады ямальскому»</h2><p>– В зону СВО я съездил уже четыре раза, — говорит имам. — Там часть моих прихожан, о которых я обязан помнить. Бываю в «Кедре», «Ямале», у сапёров и танкистов, в других подразделениях, где служат ямальцы. Мы не можем только «своих» посетить, а мимо других проехать. Сегодня ямальцы по всему фронту. Надымчане, уренгойцы, губкинцы… Стараюсь сначала попасть в Мариуполь, потом отправляюсь в сторону Мелитополя, оттуда в Волноваху и в Донецк, где служат ребята из «Росомахи». Из Донецка еду домой.</p><p>Получается большой круг вдоль всей линии боевого соприкосновения.</p><p>А ведь первый раз поехали наугад, не зная дороги и обстановки, без уверенности, доедут ли и смогут ли вернуться обратно. Но Всевышний сберёг в пути.</p><p>– Ребята очень рады и всегда с нетерпением ждут нашего приезда, — признаётся имам. — Стараемся лично развезти все посылки. Уж если проехал пять тысяч километров, то лишняя сотня по Донбассу не помеха. Правда, самих парней не всегда удаётся застать на месте, они много времени проводят на передке. Нас туда не пускают — опасно.</p><p>Бог говорит: «Оберегай себя, а я оберегу тебя». Вот только не всегда эту заповедь удаётся исполнять. В Донецке до сих пор тяжеловато, хоть наши войска и оттесняют вражескую артиллерию дальше от города. В стороне Херсона и Запорожья тоже местами «шумно».</p><p>– Но, если ты едешь, должен понимать, что везёшь помощь, которую ждут, — объясняет Исмагил-хазрат. — Иногда ребята говорят: «Зачем приехали в такую даль, передали бы с кем-нибудь!» Но мы ведь не просто приехали, мы хотим повидаться с ними, узнать, как дела, спросить, в чём нуждаются. У них сейчас вещевое и продовольственное снабжение отменное, но, если привезёшь что-нибудь ямальское, очень рады. Потом, оказывается, нужны дизель-электростанции, — потому что электричества часто не бывает. Сбросимся с прихожанами, купим...</p><div class="content-new-image"><img alt="pic" src="https://854220.selcdn.ru/yamalnews/a65c4a6b-c43.webp" style="width:100%" height="899" width="1600"/><div class="content-image_child">По дороге закупили краску, кисти и другое необходимое оборудование для обновления памятников Волновахского района, посвящённых Великой Отечественной войне. Фото: из архива Исмагила Газизова</div></div><p></p><p>С каждой поездкой ребят, ждущих надымского имама на передовой, становится больше. Ямальцев даже не нужно искать — они сами находят Исмагил-хазрата, бывая в отпуске, пишут ему в Телеграм, передают приглашения и просьбы через знакомых бойцов. Так список подразделений, которые необходимо обязательно посетить за короткую поездку, становится всё длиннее. А времени не хватает.</p><p>– В следующий раз, если муфтият благословит и Министерство обороны даст разрешение, хочу поехать на два-три месяца, — говорит Исмагил-хазрат. — Сейчас собираем необходимый груз. Но главное — своим приездом мы поддерживаем ребят, поднимаем их дух, показываем, что мы вместе с ними, переживаем за них.</p><h2>Души у всех человеческие</h2><p>В мечети идёт постоянный сбор средств в помощь бойцам. В Великую Отечественную войну в тылу активно собирали деньги на строительство боевой техники. Мусульмане Ямала продолжают эту традицию. Их очередной вклад — УАЗик, перегнанный своими силами к линии боевого соприкосновения.</p><p>– Это же не просто приехал, выгрузил гуманитарку — и обратно. Я стараюсь побыть с ребятами, пообщаться, что очень-очень важно!</p><p>Имам рассуждает: приезжаешь в расположение, а ребята только вышли с передка, где провели 12 суток. Возвращались оттуда несколько километров пешком в сумерках. В ночь предстоит идти на штурм вражеского укрепления. О чём в эту минуту можно говорить с бойцом, как заинтересовать, чем тронуть уставшую душу? Ох, как трудно бывает начать разговор.</p><p>– Просто сидишь и смотришь на них молча, — говорит имам. — И они молчат. Потом начинают понемногу разговариваться: вспоминают родные улицы, город, дороги. Конечно, молитвы читаем вместе, но это потом. А пока шутку за шуткой. Один чуть-чуть улыбнулся, другой. Пока разговоришь одного, он уже встал и на выход — на пост или по своим солдатским делам. Вместо него другой зашёл.</p><p>Ребята в блиндаже постоянно меняются. И даже неважно, кто ты — мусульманин, православный или буддист. Души у всех одинаковые, человеческие.</p><p>– Когда смотришь в глаза ребят, слёзы наворачиваются, — признаётся Исмагил-хазрат. — Потом очень долго и тяжело переживаешь эти встречи.</p><p>Иногда боль бывает невыносимая. Только вчера сидели с ребятами, общались, шутили, молитву на прощание вместе прочитали, а сегодня тебе пишут: во время штурма один «двухсотый» и один «трёхсотый»… И этот погибший парень перед глазами как живой стоит — вот с ним разговаривали, шутили.</p><p>– Это невозможно словами передать.</p><h2>Мусульмане и христиане — братья</h2><p>– За время моих поездок в зону СВО бойцы, с которыми я общаюсь, сильно изменились, — говорит собеседник. — На передовой — хоть там и не ведётся постоянная религиозная работа, атеистов не бывает. Каждый военнослужащий осознаёт, что в любой момент может умереть, и старается верить в лучшее. В итоге у него меняется менталитет, мировоззрение и жизненные приоритеты. Соответственно меняются и темы наших бесед. То, о чём доводится поговорить с новичком и бывалым воином, — совершенно разные вещи.</p><p>Но главное, там все — и мусульмане, и христиане — братья. Они вместе идут в бой и прикрывают друг другу спины. Без этого на передке нельзя.</p><p>Ребята всегда очень ждут священнослужителей. Любых. Все нуждаются в душевных беседах — в терапии человеческого тепла и понимании, иначе наступает духовное выгорание и апатия. Души людские не бездонные.</p><p>– Человек духовный, с нравственным стержнем внутри начинает верить в Бога, даже если раньше об этом не задумывался. А верующий ещё сильнее укрепляется в своей вере, — объясняет Исмагил-хазрат. — Люди в таких экстремальных обстоятельствах взрослеют душой. И я меняюсь вместе с ними.</p><p>По словам собеседника, с каждой поездкой на фронт его убеждённость в праведности СВО только крепнет. Хотя священнослужитель и должен в первую очередь думать о мире и согласии...</p><p>Когда долгое время проводишь с ребятами, они оттаивают, расслабляются и начинают рассказывать фронтовые истории о себе, о товарищах, о службе и о том, что там творилось до их прихода.</p><p>– Один парень из Донецка сопровождал нас в дороге и потом спросил разрешения зайти в мечеть, — вспоминает Исмагил-хазрат. — Сам он православный, но ему интересно стало, как в мечети всё устроено. Потом рассказал, что был в плену у «азовцев». Как они над ним издевались. Всего переломали. Он уже не надеялся живым остаться. А потом добавил: «Раз я выжил, значит Бог есть!»</p><hr/><p><em>Текст: Владимир Заводовский<br/>Журнал «Северяне»,</em><a href="https://854220.selcdn.ru/yamalnews/%D0%A1%D0%B5%D0%B2%D0%B5%D1%80%D1%8F%D0%BD%D0%B5_3-2024_%D1%81%D0%B0%D0%B9%D1%82.pdf" target="_blank" rel="noreferrer"><em> №3, 2024</em></a><em></em></p><p></p>

Имам надымской мечети: в бою атеистов не бывает

Сергей Волков. Фото из архива Сергея Волкова

<div class="content-lead">Он планировал это давно, задолго до празднования столетия Виктора Петровича. «Не смог пропустить такое событие, — говорит 84-летний ветеран журналистики. — Ведь был знаком с ним лично. Астафьев приезжал в Салехард в 1970 году».</div><h2>На одной вечеринке с писателем</h2><p>В те времена Сергей Волков уже несколько лет работал на окружном радио. Однажды ему дали задание рассказать о подготовке к навигации. Героя он нашёл быстро — Вадим Летов, выпускник Ленинградского института инженеров водного транспорта, трудился на техучастке. Он был прекрасным рассказчиком, а радийщику именно это и нужно. Вскоре Летов устроился работать в окружную газету «Красный Север», его тянуло в литературу.</p><p>– Мы с ним часто виделись, хорошо общались, — вспоминает Сергей Павлович, — а примерно через полтора года он пригласил меня и моего коллегу Анатолия Омельчука в гости со словами: «Ко мне Виктор Астафьев приехал. Будет вечеринка». Мы, конечно, пошли. Туда же был приглашён Сергей Москвин из Рыбнадзора.</p><p>Летов жил в 16-квартирном доме на улице Матросова. Сейчас на этом месте стоит здание окружного управления МВД России.</p><p>– Виктор Петрович был с женой Марией Семёновной. Она оказалась очень хозяйственной женщиной. Как только что-то заканчивалось на столе, тут же приносила. Сам писатель много и интересно говорил, упоминал поэта Николая Рубцова. У него с собой была маленькая записная книжка, которую он всё время вынимал из кармана, — рассказывает собеседник. — Вместе с ними приехали художник, имени не помню, и молодая мотогонщица.</p><p>Воспоминания писателя о Салехарде сохранились и даже были опубликованы в книге «Виктор Астафьев. Нет мне ответа…», вышедшей в свет в 2012 году. В письме молодому писателю Ивану Степанову он пишет: «… Затем ездил в Салехард, где с женой и одним другом-художником на рыбнадзоровском катере совершил «кругосветку» по малой и большой Оби. Удивительная получилась поездка! Край этот не тронут ещё. Поел осетрины, муксуна, чира и пр. Настрелялся, насмотрелся, шишек кедровых побил, брусники поел и ровно бы очистился душой, и такая меня охватила жажда к работе, что, вернувшись, я тут же сел и начал давно задуманный роман об инвалиде войны…» Дата — 23 октября 1970 года.</p><p>Кстати, в этой же книге есть и письма Астафьева к Летову, в которых он обращается к нему не иначе как «дорогой Вадим».</p><p>– Летов стал собкором газеты «Известия», а потом журнала «Огонёк». Его произведения публиковались в «Юности». Он был очень внимателен к деталям. Помню, как однажды рассказывал ему про то, как увидел выброс газа на буровой — в вагончике тряслось всё, даже иконка на столе. Ему так понравился этот момент, что он попросил использовать его в своей книге, — продолжает собеседник. — Тогда за столом Виктор Петрович подарил Вадиму свою книгу с автографом. В девяностые, когда он уезжал в Израиль, отдал её мне, а я передал в фонд МВК имени И. С. Шемановского.</p><h2>Дальняя дорога</h2><p>В конце апреля ветеран журналистики вылетел из Салехарда в Москву, а оттуда — в Красноярск. Нужно было успеть к 1 мая — день рождения Виктора Астафьева. Но вовсе не праздничные мероприятия интересовали путешественника, ему хотелось посетить село Овсянку, где прошло детство писателя и где он создал свои знаковые произведения.</p><p>– До места добирался на электричке. И, представляете, познакомился в ней с Сергеем Ошаровым. Он лично знал Виктора Петровича и был одним из инициаторов публикации сборника «Пролётный гусь», — улыбается Сергей Павлович.</p><p>В Овсянке столетие Астафьева отпраздновали с размахом. Было очень много людей, шёл концерт, работала ярмарка — продавали книги, значки, открытки.</p><p>– Но меня больше интересовал дом, в котором писатель жил с 1980 года. Он стоит на улице Щетинкина напротив избы его бабушки Екатерины Петровны. Небольшой, по-настоящему деревенский, уютный. Наверное, он напоминал ему о детстве.</p><div class="content-new-image"><img alt="pic" src="https://854220.selcdn.ru/yamalnews/321e2524-168.webp" style="width:100%" height="900" width="1598"/><div class="content-image_child">В Национальном центре В. П. Астафьева. Его открыли 1 мая 2024 года в честь 100-летия писателя. Фото из архива Сергея Волкова</div></div><p>Погуляв по астафьевским местам, северянин отправился искать могилу писателя.</p><p>– Зашёл в церковь у кладбища, спрашиваю у батюшки: «А где Виктор Петрович?», он отвечает: «На кладбище. Которое в 10 километрах отсюда. Туда автобус ходит, выходить нужно на остановке «Сады». Добрался, стал у людей спрашивать, куда именно идти, — никто не знает. Наконец, одна женщина помогла — практически за руку довела. Могила Астафьева находится недалеко от Енисея. Его похоронили, как он и просил, возле дочери Ирины.</p><span></span><p>Сергей Павлович признаётся, что часто во время поездки думал о строках, написанных писателем незадолго до смерти: «Я пришёл в мир добрый, родной и любил его бесконечно. Я ухожу из мира чужого, злобного, порочного. Мне нечего сказать вам на прощанье». Они навевали грусть.</p><p>– Поездка в Овсянку напомнила мне историю репрессированного Ивана Данько, знакомого из Лабытнанги. Он называл себя белой вороной, — вспоминает журналист. — В 1937 году Иван Яковлевич ездил на могилу Пушкина, привёз оттуда еловую ветку и шишку. Никто не понимал, зачем ему это нужно. А я понимаю. Только я вместо шишки привёз книгу, значок и программку праздника. Рад, что съездил. Для многих это покажется чудачеством, но мне хотелось отдать дань памяти писателю и человеку, которого я знал.</p><hr/><p><em>Текст: Татьяна Муштаева</em></p><p><em>Журнал «Северяне», </em><a href="https://854220.selcdn.ru/yamalnews/%D0%A1%D0%B5%D0%B2%D0%B5%D1%80%D1%8F%D0%BD%D0%B5_3-2024_%D1%81%D0%B0%D0%B9%D1%82.pdf" target="_blank" rel="noreferrer"><em>№3, 2024 </em></a><em></em></p><p></p>

Запоздалый поклон Астафьеву: журналист Сергей Волков побывал на родине великого писателя

Фото: Александр Романов

<div class="content-lead">Пять выставок, пятьсот фотографий, посвящённых тундровикам. Снимки Александра Романова в этом году регулярно украшают коридоры представительства ЯНАО в Тюменской области. Больше двадцати лет работы на Ямале и крепкая дружба с оленеводами — ему есть что показать и о чём рассказать.</div><p>Восхищённые взгляды, шушуканье и куча вопросов — обычно так проходит открытие выставок тюменского фотохудожника. Нынешняя встреча не стала исключением. Пожалуй, её можно отнести к самой тёплой и нежной, ведь она посвящена семье — по-ненецки «мяд’ тер». Тундровики — бабушки, дедушки, папы, мамы и дети — главные герои снимков. Где-то улыбчивые, где-то суровые, но самое главное — настоящие.</p><p>– Они не позируют. Всегда открытые и естественные, словно живут в кадре, — говорит мастер.</p><p>Секрет открытости — в тесном общении и крепкой дружбе, которая началась в 2004 году. Тогда Александр впервые оказался в чуме и познакомился с бытом коренных северян, хотя на Ямал попал ещё в далёком 1995-м. После той встречи инженер нефтегазовой компании начал фотографировать —  и уже не мог остановиться.</p><h2>В кадре — чумовая жизнь</h2><p>Раз в неделю, в выходной, Александр старался выбраться в тундру. Часто до стойбища шёл пешком.</p><p>– Оленеводы говорили мне: «Да мы совсем рядом». Выйдешь из посёлка — чум видно. Кажется, правда, близко, — смеётся он. — Но пока топаешь до стойбища, часа три-четыре, а то и все пять уходят. Для кочевников «недалеко» — понятие относительное.</p><div class="content-new-image"><img alt="pic" src="https://854220.selcdn.ru/yamalnews/44cb7d40-c00.webp" style="width:100%" height="616" width="1096"/><div class="content-image_child">Александр Романов. Фото из архива Александра Романова</div></div><p>Одним из первых тундровиков, с которыми подружился Александр, стал бригадир Владимир Ядне. Он и его семья открыли тюменцу мир оленеводов, окунули в свою философию.</p><p>– В чуме время тоже идёт по-другому. Кажется, только присел чай попить, а уже вечер. Мы говорили обо всём. Я расспрашивал про обряды, легенды, про мифологический народ сихиртя, который живёт под землёй, — вспоминает Александр. — Особенно меня поразило, насколько глубоко ненцы знают свой род, как чтут своих предков. Отец Володи рассказал мне о родовых куклах ӈытарма, в которые селятся души умерших людей. В каждую такую куклу помещается предмет, связанный с умершим. Дедушка признался, что в его кукле будет лежать кусочек метеорита, который он нашёл у Обской губы. Потом его история будет переходить из поколения в поколение.</p><div class="content-new-image"><img alt="pic" src="https://854220.selcdn.ru/yamalnews/d4eb6ff0-4b5.webp" style="width:100%" height="1440" width="2560"/><div class="content-image_child">Фото Александра Романова</div></div><p>Семья Ядне запечатлена на многих снимках фотографа. Несколько лет они не виделись.</p><p>– В прошлом году приезжаю по работе на Харвутинский участок. Смотрю, на вахте в общежитии девушка сидит. Лицо знакомое. Подошёл, стал расспрашивать. Оказывается, дочь Володи. Поинтересовалась, какие у меня снимки есть — надеялась, что на них будет родственник, которого не стало. Нашёл фото, показал ей — узнала его. А у меня ещё и видео оказалось. Девушка потом это всё в семейном чате разместила — на память.</p><p>Память — главная миссия фотографии, считает Александр, ведь в кадре можно навсегда запечатлеть моменты жизни людей, историю улиц, городов и даже страны.</p><p>– Фото — то, что остаётся после нас, — говорит он.</p><h2>«Мы любили делиться новостями»</h2><p>Быт оленеводов не просто удивил фотохудожника, но и в чём-то восхитил.</p><p>– Всё, что нужно, они возят с собой, лишнего не берут.</p><p>Тем не менее в гости к своим друзьям Александр всегда ездил с гостинцами. Это была не только еда — хлеб, соль, сахар, сладости и фрукты, но и детские вещи, ткани.</p><p>–  Женщины в чуме постоянно что-нибудь шьют для детей и мужей. Специально ехать в посёлок накладно, а мне совсем несложно — магазин рядом. По пути на скважины всегда в стойбища заезжал, — рассказывает фотограф. — Я в тундру даже телевизоры возил —  они часто ломались из-за перепада температур в чуме. Вот оленеводы и просили купить новые на Большой земле. До Ямбурга доставлял их на самолёте, дальше — как получится. Но всё-таки особой популярностью пользовались газеты, журналы, книги. И, конечно, живое общение. Мы любили делиться друг с другом новостями, интернета ещё не было. Чтобы навестить родственников в соседнем чуме, оленеводы запрягали оленей и ехали за несколько километров.</p><p>Сейчас всё проще — нажал кнопку на телефоне и поговорил с кем нужно, узнал, как дела. По наблюдениям фотохудожника, тундровики, как и горожане, частенько залипают в гаджетах, почти у всех свои странички в соцсетях.</p><p>– За двадцать лет, что я их снимаю, многое изменилось. И не всё в лучшую сторону, — вздыхает Александр.</p><div class="content-new-image"><img alt="pic" src="https://854220.selcdn.ru/yamalnews/8893b0cd-e76.webp" style="width:100%" height="1440" width="2558"/><div class="content-image_child"> Фото Александра Романова</div></div><h2>Что нужно есть в мороз?</h2><p>Чтобы прочувствовать жизнь оленеводов, Александр как-то остановился в чуме на пять дней. Питался рыбой и мясом, носил малицу и кисы.</p><p>– Помню, что постоянно мёрз. Я знаю, что такое работать при минус 30 градусах на ветру, но в чуме, в голой тундре, холод преследует постоянно. Дров не хватает. Да и какие дрова? Деревьев нет, только ветки от кустов. Даже в туалет сходить — проблема, — отмечает фотограф. — Но всё это перекрывает один большой плюс — семья вместе. Это такое счастье! Нам в детстве, чтобы погостить у бабушки с дедушкой, приходилось ехать в соседнюю деревню. В тундре они рядом. У ненцев очень крепкая связь поколений.</p><p>Тут же, у чума, любимые животные — олени и собаки.</p><p>– Даже пяти дней там хватает, чтобы перезагрузиться. Начинаешь мыслить по-другому, ценить родных, видеть главное, избавляться от лишнего.</p><p>За годы дружбы с тундровиками Александр полюбил рыбу и оленину. В тундре это самая доступная еда.</p><p>– Особенно нравится малосол с солью и перцем. Сначала было боязно есть сырое, потом привык. Свежую оленью кровь тоже не раз пробовал, но она на любителя — по мне, сладковата, — признаётся собеседник.  — Помню, как в апреле-мае оленеводы привозили нам в Ямбург ряпушку и корюшку. Мы рыбу вялили, жарили — такой аромат в общежитии стоял, что слюнки текли. На Ямале даже щука жирная, не сравнить с той, что на Большой земле.</p><div class="content-new-image"><img alt="pic" src="https://854220.selcdn.ru/yamalnews/cfd0d8b2-03c.webp" style="width:100%" height="1440" width="2560"/><div class="content-image_child">Фото Александра Романова</div></div><p>Выезжая на скважины, Александр часто брал с собой на обед отварную оленину с бульоном.</p><p>– Не поверите, но после такой еды на морозе есть не хотелось до самого позднего вечера. Если же ел в столовой, а это первое, второе и третье блюда, сытым был максимум часа два. На холоде быстро энергия сгорала. Ненцы — мудрый народ, не зря у них оленина — основная еда. Она ещё и диетической считается. Замечали, что среди них очень мало полных людей? К тому же они всегда в движении. Жить в тундре и заниматься оленеводством — тяжелейший труд. Например, чтобы стадо собрать, нужно не один километр пройти и проехать.</p><div class="content-new-image"><img alt="pic" src="https://854220.selcdn.ru/yamalnews/fbcdda51-36c.webp" style="width:100%" height="1440" width="2560"/><div class="content-image_child">Фото Александра Романова</div></div><h2>Выставка за выставкой</h2><p>В январе Александр покинул Ямал — ушёл на пенсию. Признаётся, что хоть и прошло уже полгода, а тундра всё равно снится.</p><p>– Особенно скучаю по ямальской осени. Кругом красота, комаров нет и море ягод. Я очень любил их собирать. На вкус нравились все, особенно княженика. У неё даже зимой есть аромат. Слышал, что из-за этого когда-то тундровички добавляли её в воду для ополаскивания волос.</p><p>В тундру фотографа возвращают не только сны и воспоминания, но и фотографии. Посмотришь на них — будто на Ямале побывал. Поэтому он с удовольствием принял предложение о проведении нескольких выставок о жителях Тазовской тундры (ненцы и коми) в представительстве ЯНАО в Тюменской области. Первая была посвящена природе Тазовского полуострова, вторая — Дню защитников Отечества, третья — Международному женскому дню, четвёртая — Дню защиты детей, а пятая открылась накануне Дня семьи, любви и верности. К каждой выставке отобрано по сто фотографий, временной промежуток — двадцать лет.</p><p>– Семья, дети, мужчины и женщины — темы, которые интересны всем и во всём мире, — говорит Александр. — А для меня самое ценное — когда фото опубликовано, его видят люди.</p><p>Фотохудожник очень хорошо знает Тазовский район.</p><p>– Объехал здесь все разведочные скважины. И именно тут получаются лучшие снимки. Казалось бы, голая тундра, но есть такие уголки — бугорки, устья рек, которые впечатляют. Из плюсов — отсутствие деревьев. Стволы не загораживают красоту, и её можно передать на фотографии.</p><p>Разрывать отношения с Ямалом фотохудожник не собирается, говорит, что обязательно ещё приедет сюда: «Это счастье и любовь на всю жизнь».</p><hr/><p><em>Текст: Елена Кузнецова<br/>Журнал «Северяне», </em><a href="https://854220.selcdn.ru/yamalnews/%D0%A1%D0%B5%D0%B2%D0%B5%D1%80%D1%8F%D0%BD%D0%B5_3-2024_%D1%81%D0%B0%D0%B9%D1%82.pdf" target="_blank" rel="noreferrer"><em>№3, 2024</em></a><em></em></p>

Влюблённый в тундру: история ямальского фотографа

Яндекс.Новости

Фото из архива МОЭО «Зелёная Арктика»

<div class="content-lead">Этим летом волонтёры трудятся в селе Мыс Каменный и в природном парке «Ингилор»: на туристических маршрутах «Большая ямальская тропа» и Харбейский.</div><p>На Харбейском туристическом маршруте работы в самом разгаре. До 14 июля ребята будут изготавливать и монтировать лежнёвки (деревянные трапы) на заболоченных участках.</p><p>Вторая экспедиция в «Ингилор» запланирована на конец июля. Помимо 13 волонтёров в её состав войдут два водителя, два технических специалиста, повар и руководитель. За две недели отряд приведёт в порядок пять захламлённых участков, перемещаться будут на двух трэколах.</p><p>– В планах — собрать и подготовить к вывозу 500 кубометров разного мусора и металла, провести демонтаж 10 деревянных ветхих строений, — говорит Евгений Рожковский, председатель общественной организации «Зелёная Арктика». — Экспедиция в парк интересна тем, что здесь мы впервые трудимся в «кочевом» формате: приехали на объект, разбили лагерь, отработали, поехали к следующему. Нам предстоит расширить свой опыт в проведении автономных технически и логистически сложных экологических экспедиций.</p><div class="content-new-image"><img alt="pic" src="https://854220.selcdn.ru/yamalnews/8fa45d74-ccc.webp" style="width:100%" height="918" width="1632"/><div class="content-image_child">Фото из архива МОЭО «Зелёная Арктика»</div></div><p>В Мыс Каменный волонтёры приедут во второй раз. Сюда отправится отряд из 18 человек: мужчины и женщины. Это второй населённый пункт в Ямальском районе, где они работают. С 2020 по 2022 год ребята занимались уборкой в Сеяхе.</p><p>– От станции тропосферной связи «Кама» к берегу Обской губы тянется нитка заброшенного топливопровода из сотен двухсотлитровых бочек и толстостенных труб, на окраинах посёлка скопились свалки металлолома и строительного мусора. Наша задача — помочь жителям и сельской администрации навести порядок не только в Мысе Каменном, но и в близлежащей тундре.</p><span></span><p>В этом году более 200 человек заявилось на участие в экологических экспедициях «Зелёной Арктики». Отбор прошли сорок, в их числе двое жителей Казахстана. Каждого претендента ждало тестирование и собеседование с психологом и руководителем проекта отбора и подготовки волонтёров Арктики.</p><div class="content-new-image"><img alt="pic" src="https://854220.selcdn.ru/yamalnews/08308ac3-580.webp" style="width:100%" height="464" width="825"/><div class="content-image_child">Несмотря на тяжёлый труд, волонтёры всегда в приподнятом настроении. Фото из архива МОЭО «Зелёная Арктика»</div></div><p>– После этого началась образовательная часть. Ребята дистанционно общались с реабилитологами, спасателями и многими другими. Шла тщательная подготовка, — подчёркивает Евгений. — Новичкам мы рассказывали о народах, проживающих на Ямале, и их обычаях, особенностях климата. «Старички» делились знаниями — что нужно взять, к чему быть морально и физически готовым.</p><p>Обязательной была работа с психологом, ведь волонтёры проведут вместе две недели. Кажется, срок небольшой, но со своими особенностями. Как показывает практика, первые три-пять дней ребята переносят хорошо, потом наступает усталость. Главное — не сорваться и продолжить работу в команде.</p><span></span><p>Условия проживания у экспедиций разные. Самые экстремальные — в парке «Ингилор»: палатки, мобильная баня. На Мысе Каменном волонтёры будут жить в школе-интернате, их будут кормить в столовой.</p><hr/><p><em>Текст: Елена Кузнецова</em></p><p><em>Журнал «Северяне» </em><a href="https://854220.selcdn.ru/yamalnews/%D0%A1%D0%B5%D0%B2%D0%B5%D1%80%D1%8F%D0%BD%D0%B5_3-2024_%D1%81%D0%B0%D0%B9%D1%82.pdf" target="_blank" rel="noreferrer"><em>№3 2024</em></a><em></em></p>

Сделать Ямал чище: в округе стартовал сезон экологических экспедиций

В ЯНАО стартовал сезон экологических экспедиций

Фото: предоставлено из личного архива Владимира Васюхина

По Таймыру и льдам океана, или Обыкновенные приключения необыкновенных людей

На свадьбе младшей дочери Надежды в селе Сунгурово Курганской области. 30 мая 1981 года. Фото: предоставлено из личного архива Татьяны Покальнетовой

<div class="content-lead">Весна 1945-го. Берлин. Ребята из экипажа самоходки, перекусив, мечтали о горячем чае. «Брагин, к капитану!». Иван вскочил и, схватив котелок, крикнул: «Заодно кипяток принесу». Через несколько минут раздался взрыв. Снаряд упал туда, где он недавно сидел. Друзья погибли…</div><p>Наверное, за всю войну это стало самой страшной потерей для моего деда — дружбу он ценил очень высоко. Однажды заступился за своего боевого товарища, ударив по лицу офицера. В ситуации разобрались, его не наказали. «Командир был хорошим мужиком, справедливым. Если б не он, быть мне за решеткой», — вспоминал дедушка.</p><p>О войне он говорить не любил, военные фильмы не смотрел. Пооткровенничать мог только в День Победы, вспоминая свой погибший экипаж.</p><h2>Два дня рождения</h2><p>Иван Алексеевич Брагин был уроженцем Новосибирской области. Он родился 25 января 1913 года. Правда, узнал об этом лишь накануне шестидесятилетия, когда начал собирать документы для оформления пенсии. Оказалось, путаница произошла из-за пожара, в котором сгорели бумаги. При их восстановлении допустили ошибку, и годом рождения указали 1914-й. С днем тоже ошиблись, написав 20 марта. Дедушка тогда был совсем маленьким… Свое новое свидетельство о рождении он получил уже на пенсии.</p><p>В семейном архиве нет его фронтовых фотографий и писем. С бабушкой он познакомился после войны. Ему было за тридцать, ей — около двадцати. Несмотря на разницу в возрасте, жили дружно. «Иван хороший был, — говорила бабушка, когда я спрашивала о нем. — Работящий, меня жалел». О войне он и с ней не особо откровенничал, как будто хотел стереть все из памяти.</p><div class="content-new-image"><img alt="pic" src="https://854220.selcdn.ru/yamalnews/58ffd4dd-329.webp" style="width:100%" height="1440" width="2560"/><div class="content-image_child">Помимо двух орденов Славы, у Ивана Брагина были медали «За оборону Москвы», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина». Фото: предоставлено из личного архива Татьяны Покальнетовой</div></div><p>Информацию о его боевом пути пришлось собирать по крупицам: расспрашивать родственников, искать на сайте «Память народа». Очень помог сохранившийся военный билет — листая его, узнала, что на фронт Ивана Брагина призвали через три дня после объявления войны — 25 июня. Солдатская жизнь была не в новинку — с апреля 1936- го по ноябрь 1938-го он служил в 26-й Сталинской стрелковой Краснознамённой ордена Суворова дивизии на Дальнем Востоке. Кстати, некоторые ее части 11 августа 1938 года были подтянуты к местам боев с японцами у озера Хасан (Земдиханов В. А. «Некомплект личного состава РККА в ходе Хасанского сражения 29 июля — 11 августа 1938 г.» / «Ойкумена» № 3, 2017 — с. 109). Скорее всего, дедушка тоже там был. Мама говорит, что он упоминал об этом.</p><h2>Слово о полку</h2><p>Великую Отечественную войну Иван Брагин прошел от начала и до конца. Судя по информации в военном билете, после небольшой подготовки летом 1941-го он попал в 641 самоходный артиллерийский полк. Пыталась найти такой в «Перечнях воинских объединений, соединений, частей…», но не нашла. Возможно, писарь ошибся, и на самом деле речь шла о 641-м истребительно-противотанковом артиллерийском полку, который участвовал в Клинско-Солнечногорской операции, ставшей решающей в битве за Москву.</p><p>Почему так думаю? Потому что в 1944 году, буквально через три месяца после того, как Указом Президиума Верховного Совета СССР была учреждена медаль «За оборону Москвы», ефрейтор Иван Алексеевич Брагин был внесен в список награжденных. Это подтверждает размещенный на сайте «Память народа» акт от 14 сентября 1944-го, подписанный командиром 1-го гвардейского ордена Ленина механизированного корпуса гвардии генерал-лейтенантом И. Н. Руссияновым. География совпадает. Чтобы подтвердить или опровергнуть эту гипотезу, решила отправить запрос в Центральный архив Министерства обороны России (ЦАМО).</p><h2>На легендарной самоходке</h2><p>Вторую половину войны дедушка прошел в составе 1504-го самоходного артиллерийского полка, который сформировали весной 1943 года в городе Коломне Московской области («Боевой путь 1504-го самоходного артиллерийского Познанского ордена Богдана Хмельницкого полка» / pamyat-naroda.ru). Он был наводчиком легендарной «СУ-76». Эту самоходку, созданную на базе легкого танка «Т-70», называют самой распространенной в период Второй Мировой. Без ее участия не обходилась ни одна крупная операция. Маневренная и малошумная, она была надежной помощницей пехоте во время обороны и наступления. Правда, сами солдаты как только не называли это чудо техники. Пожалуй, «братская могила» — одна из самых мягких характеристик. Причин несколько: тонкая броня; пожароопасность бензинового двигателя, у которого сидел механик-водитель; открытая боевая рубка, не защищающая от минометных снарядов и огня сверху. Интересно, что думал Иван Брагин о своей боевой «подруге», с которой дошел до победы.</p><div class="content-new-image"><img alt="pic" src="https://854220.selcdn.ru/yamalnews/78767316-00c.webp" style="width:100%" height="1440" width="2560"/><div class="content-image_child">Благодаря поисковому сайту «Память народа», семейный архив пополнился наградными листами дедушки. Копия документа с сайта pamyat-naroda.ru</div></div><p>Его полк участвовал в освобождении Украины и Польши. Прокладывая путь пехоте, в начале января 1945 года он подошел к городу Познань. Здесь Иван Алексеевич получил свой первый «Орден Славы» — третьей степени. В наградном листе от 29 января написано:</p><p><em>«Товарищ Брагин на подступах к городу Познань проявил мужество и отвагу. Будучи ранен, …оставался в строю и продолжал выполнять боевую задачу. Установка, где товарищ Брагин был заряжающим, в районе города Познань уничтожила четыре пулемета и до 60 человек пехоты противника. В районе Хойны при отражении контратаки был подбит один танк и уничтожено до 20 человек пехоты противника».</em></p><p>За успешно проведенные операции на территории Польши 1504-й самоходный артиллерийский полк получил благодарность от Верховного главнокомандующего, а в апреле ему было присвоено наименование «Познанский».</p><h2>Мог стать «кавалером»</h2><p>Все ближе и ближе наши солдаты подбирались к Германии. Утром 16 апреля полк в составе 60-й и 295-й стрелковых дивизий находился у старинного города Кюстрин на реке Одер, который называли «ключом к Берлину». А через пять дней он уже стоял на окраине немецкой столицы. 24 апреля ефрейтор Брагин снова был представлен к «Ордену Славы». На этот раз — второй степени.</p><p><em>«Товарищ Брагин в боях на подступах к городу Берлину проявил мужество, отвагу и высокое мастерство. В боях в районе с. Гольцов он огнем своей пушки уничтожил один наблюдательный пункт, четыре пулемета и до отделения пехоты противника. В районе Альт-Ланзгов он обеспечил своим огнем продвижение нашей пехоты вперед и уничтожил один танк, один бронетранспортер, два крупнокалиберных пулемета и до отделения пехоты противника. Своими снайперскими выстрелами товарищ Брагин давал возможность беспрепятственно продвигаться вперёд нашей пехоте».</em></p><p>Дедушка мог стать полным кавалером Ордена Славы. Он рассказывал семье, что на него заполняли еще один наградной лист — на орден первой степени, но командир погиб в бою. Видимо, документы так и не были отправлены по назначению…</p><p>Жаль, что у меня не было возможности поговорить с ним. Я не помню ни его голоса, ни его взгляда — он умер через месяц после моего рождения. Но, кажется, всю жизнь он рядом. В детстве я часто гостила в доме, который он когда-то перевез и собрал для семьи: пол из широких дубовых досок, выбеленные стены, русская печка, а во дворе и палисаднике — кусты сирени, от запаха которых весной кружилась голова. Ощущение присутствия и знакомства дарили и разговоры с бабушкой о нем. Для меня День Победы — это его день. А еще — день моего рождения, который он на протяжении почти всей своей жизни праздновал как свой.</p><hr/><p><em>Текст: Татьяна Покальнетова</em></p><p><em>Журнал </em><a href="https://854220.selcdn.ru/yamalnews/%D0%A1%D0%B5%D0%B2%D0%B5%D1%80%D1%8F%D0%BD%D0%B5_1-2024_%D1%81%D0%B0%D0%B9%D1%82.pdf" target="_blank" rel="noreferrer"><em>«Северяне», № 1</em></a><em>, 2024 г.</em></p>

Боевой путь наводчика легендарной «СУ-76» ефрейтора Ивана Брагина

Иллюстрация: Ольга Ламдо / «Ямал-Медиа»

«Северяне»

Публикации автора