обновлено: 12:45, 25 августа 2022
Общество
Учитель на общественных началах. Как кормприёмщица помогала ликвидировать безграмотность на Ямале
Как-то мама рассказала мне о проводах своего отца Николая и его брата Романа на фронт. Первому тогда было 37 лет, второму — 25.
Время для чтения ~ 7 минут
– В середине июня 1942 года в деревню Землянки («Мувхот курт») Шурышкарского района (1) на неводнике приехало несколько человек, двое из них были ханты, остальные — русские, одетые в военную форму. Они собирали людей в армию, — вспоминала она. — Тогда отец подошёл к дневной люльке, в которой спала младшая дочь, поцеловал её и с горечью сказал: «Маленькая моя, когда же вырастешь?» Потом он попрощался со мной, с мамой и быстрыми шагами пошёл к берегу — догонять собравшихся призывников.
С того дня мама никогда больше не видела ни отца, ни дядю. Лишь в книге Памяти Шурышкарского района о них есть несколько скупых строчек:
«Николай Васильевич Шульгин призван Шурышкарским РВК в июне 1942 г., национальность — ханты, 1905 г.р., беспартийный, без вредных привычек, неграмотный, писем не было, рядовой, стрелок».
Такая же небольшая запись — напротив имени дяди Ромы. Мы до сих пор ничего не знаем о них, как они погибли. Их имена не стали заносить на поселковый обелиск «Павшим в Великой Отечественной войне». Мама очень обижалась на это, переживала, что об её отце в День Победы никогда не вспомнят.
Жизнь матери была нелёгкой. Татьяна Енова (Шульгина) родилась в сентябре 1936 года в хантыйской деревне Землянки недавно образованного Остяко-Вогульского национального округа (2) Омской области. Она была первенцем в семье рыбака-охотника.
Осенью 1943 года мать на колданке отвезла её в посёлок Азово, где находилась четырёхлетняя школа-интернат. Ребёнка взяли в подготовительный класс.
– Детей в то время было немного, — вспоминала она. — На весь интернат набралось семь девочек. На всех была одна пара валенок, фуфайка и шаль. На улицу ходили по очереди.
Интернатских учениц кормили неважно, им всё время хотелось есть. Родителей рядом не было, большинство из них работали в колхозе.
После войны, в 1948 году, в посёлке построили новую семилетнюю школу-интернат. Детей стало больше.
В 1951-м, окончив «семилетку», мама поступила в фабрично-заводское училище Салехардского рыбокомбината по специальности «кормприёмщик рыбы». Она рассказывала, что во время учёбы всем им выдавали морскую форму, другого обмундирования в послевоенное время просто не было.
– Однажды всё училище построили на линейку и объявили, что умер Сталин. Мастера и воспитатели вытирали слёзы, многие громко плакали.
Получив специальность, Татьяна Шульгина отправилась в свои родные края — именно туда её направили на работу. На деревянных плашкоутах вместе с напарницей-матросом она с мая до первых чисел октября вела ежедневный приём рыбы у колхозных ловцов.
– Всю рыбу мы обкладывали льдом, посыпали солью и опускали в трюм, — рассказывала мама.
Через некоторое время за ящиками с мороженой рыбой подъезжало производственно-транспортное судно и отвозило их на рыбокомбинат в Салехард.
Для того времени мама была грамотным человеком. Тогда немногие могли похвастаться семилетним образованием. А она ещё хорошо владела русским языком. По этой причине в 1954 году ей дали общественное поручение — поучаствовать в ликвидации безграмотности. В двух небольших деревнях Зимние и Летние Карвожи никто из жителей не умел ни читать, ни писать. Так кормприёмщица стала учителем на общественных началах. До 1960-х годов она обучала алфавиту рыбаков-охотников и их жён, объясняла, как правильно расписываться в документах. «Ученики» очень старались и выводили свои фамилии большими печатными буквами.
Когда приезжало районное начальство, чтобы провести очередное собрание, маму всегда приглашали, потому что никто из руководства не владел хантыйским языком, а жители плохо понимали русский.
При этом они с отцом ещё 11 детей успевали воспитывать. Мама обшивала каждого из нас с ног до головы. Мы ходили в выделанной кожаной хантыйской обуви, а в зимнее время — в меховых кисах, выложенных орнаментами. Ягушки и мужские малицы изготавливала не только для нас, но и для сельчан.
В 1969 году Татьяну Енову наградили «Медалью материнства», а в 1977-м — орденом «Материнская слава». Она и правда была лучшей мамой на свете — любой из моих братьев и сестёр это подтвердит.
В начале июля 2021 года мамы не стало. Я часто вспоминаю её слова: «Бог дал мне трудную, но долгую и счастливую жизнь. Наверное, потому что мой отец ушёл защищать Родину и погиб совсем молодым, оставив лучшие годы своей жизни для меня».
Сноски:
1 Шурышкарский район до 1937 года входил в состав Остяко-Вогульского национального округа.
2 Остяко-Вогульский национальный округ был образован 10 декабря 1930 года. Указом президиума Верховного Совета РСФСР 23 октября 1940 года переименован в Ханты-Мансийский национальный округ.
Текст: Владимир Енов, г. Ханты-Мансийск
Журнал «Северяне», №3, 2022 г.
